Столичный концерт Жана-Мишеля Жарра (Jean Michel Jarre) это не просто
музыкальное действо либо глобальный хэппенинг — такое он привозил сюда 11 лет
вспять и повтор был бы неинтересен. Сегодняшний концерт Жарра — это быстрее
мастер-класс. Француз перепробовал много различных жанров и технологий и, в конце
концов, возвратился к истокам. Юбилейный Oxygene tour — работа над
ошибками, своими и чужими. Главное тут — не потосковать о прошедшем, услышав старенькые
хиты, а поглядеть на былое величие электроники (как музыкальное, так и
техническое) и поразмыслить о том, что было утеряно тогда, когда к
нам пришли компы и программный синтез. Это не отрицание прогресса, а
напоминание о той ветки музыкальной истории, которая на данный момент может получить
новый виток развития, так как никакой футуризм немыслим без приставки
«ретро». Судя по тому, что показал нам Жарр, время массивных аналоговых
синтезаторов и галлактической электроники опять пришло. Уж сколько довелось созидать
10-ов, сотен электрических концертов от техно и дабстепа до эмбиента и
неоклассики, но ото всех оставалось чувство, что делему того, как
исполнять заживо электронику, так до конца никто и не решил. Не буду
утверждать, что Жарр — единственный, кому это удалось (я не лицезрел на сцене
Клауса Шульца, Tangerine Dream времен расцвета либо даже
Orbital), но если ассоциировать меж собой концерты, очевидцем которых мне довелось быть, нужно признать: Жарр убирает всех
одной левой.

Преодолев бессчетные кордоны (а проход в кремлевский дворец — процесс
небыстрый), наша компания оказалась снутри кое-где в районе 7, т.е. к моменту
заявленного начала. В фойе, как и обещалось в программе, продавали по пугающим
ценам «напитки и продукцию артиста», а снутри всё, казалось, уже было готово к
началу. Публика чинно рассаживалась (каждый раз поражаюсь на таких мероприятиях
органичному сосуществованию молодежи в «топшопе» и леди и джентльменов в
возрасте за шестьдесят), а из колонок доносился амбиентный трек
«Waiting For Cousteau». Меня, очевидно, немедля накрывает
флэшбеками — в прошедший раз под «Кусто» мы несколько часов восседали на траве
перед МГУ в ожидании того, первого концерта.

1-ый же взор на сцену вызвал сильное головокружение. Такое количество
аппаратуры в одном месте как-то даже тяжело уложить в голове.
Сейчас любая винтажная железяка, будь то самый захудалый MS-20, если на ней
вдруг играют заживо, становится чуть ли не центральным элементом шоу. А тут
от этих «мугов», «профетов», «арпов» и иной музейной утвари практически рябит в
очах. В особенности обвораживает то, что «железо» расставлено не на показ, а так,
чтоб удобнее было на нем играть. Никакого гламура, сплошной аскетизм. Такое
чувство, как будто вся эта масса зрителей попала не на концерт, а в лабораторию либо
на выездной сейшн политехнического музея. Вокруг — реальный творческий
кавардак, который на самом-то деле является единственной вероятной топологией
для всего этого сумасшедшего сетапа. Всюду провода и стойки, а у какого-то из
синтезаторов нет задней стены и видно внутренности, видимо нередко приходится
залезать вовнутрь. На нас обилием серебристых глаз глядят фронтальные панели
«модуляров» — зрелище уже само по себе гипнотическое.

Пока я медитирую на груду железа, в зале равномерно убавляется свет, а сам зал
заполняется — на дорогих местах, естественно, сияют дыры, но балкон и задние ряды
амфитеатра забиты до отказа. Кое-где в половине восьмого свет стопроцентно
угасает, на сцене возникают музыканты. Успеваю
выудить в колонках 1-ый признак старенькых синтезаторов — они шипят! Этот шум не
спутаешь ни с чем. Да, сейчас всё по-честному. Команда (Жарра посреди их пока
нет) играет куцее, звучное и достаточно модерновое интро. За эту минутку
удаётся осознать, что звук в Кремле полностью приличный: звучный, но разборчивый —
ничего не гудит, ничего не резонирует, не отдаётся эхом где не надо. Тем
временем откуда-то из правой части партера вдруг выходит сам Жарр, под
рукоплескания взбирается на сцену и произносит вступительный спич.

Жан-Мишель представляет группу и, обыкновенно, ведает про то, какие
питает тёплые чувства к Рф, как его побуждает русское искусство от
Родченко до Мусоргского, и про то, что конкретно тут был придуман 1-ый
синтезатор. Речь, очевидно, о Льве Термене и Терменвоксе — в качестве
иллюстрации Жарр даже исполняет на стоящем рядом аксессуаре мощнейший запил: «Ну
вообщем на нем можно и нечто более увлекательное сыграть — вы увидите». Всё бы
здорово, если б не перевод. Родченко и Мусоргский преобразуются в «Рощина и
Высоцкого», а терменвокс (заглавие которого переводчица решила умолкнуть),
оказывается «уникальным тем, что испускает радиоволны». Чего только не узнаешь.

«А сейчас мы с вашего позволения малость разогреем аппаратуру», —
гласит Жарр, — «наши синтезаторы — как старенькые леди, с ними нужно обращаться
очень заботливо. Если у нас вдруг случаться технические трудности, мы будем рады
поделить с вами и этот опыт, ведь это часть живого представления». Тест
железок медлительно преобразуется в «прелюдию» — один из новых треков с «Live In
Your Living-Room». Пошел, пошел кислород!

Итак, на сцене четыре человека. Вокруг каждого из их стоит по несколько
синтезаторов, при этом расстановка выбрана конкретно с той целью, чтоб комфортно было
переключаться с 1-го на другой и где-то даже играть на нескольких сходу.
Слева — бородатый человек в кепке и наушниках. Его главные орудия — Moog Modular и Prophet 5. Чуток правее в
заднем ряду расположился лысый персонаж с «Арпом» (кажется, Avatar), кое-чем
маленьким типа Odyssey и еще парой
неопознанных гаджетов. С правого края, за Жарром основался 3-ий музыкант. У
него — «Юпитер 8»,
Yamaha CS-80,
что-то схожее на «‘Таурус» (видимо для баса) и очередной неопознанный старый «модуляр».

Ну и в конце концов сам Жарр — уж вот у кого полным полна коробка. ARP2600, Memorymoog, VCS3, несколько AKSовс присоединенной к
ним малеханькой клавиатуркой, мелотрон и даже пара современных устройств —
барабанный контроллер и некий неопознанный синт с LCD-дисплеем, очевидно родом
из 90-х (это естественно нарушает концепцию, но на нем он практически и не играл).
Недалеко от головного героя на полу валяется (по другому и не скажешь) «расческа»
Moog Liberation
— это, видимо, то самое чеховское ружьё, которое раз за пьесу да выстрелит.

Начинают, как и полагается, очень нерасторопно. Жарр то сконцентрированно копошится в AKS’ах, то выходит к краю
сцены, держа в руках ribbon control от «Ямахи» — что-то вроде гитарного грифа,
водя по которому можно поменять форму звука. Равномерно из струнных
вырисовываются знакомые нотки — басовые секвенции и ветреные глиссандо
(всегда было любопытно, каким инвентарем играют эти трели — оказывается,
здесь звучит Jupiter 8). То, что в записи припоминает терменвокс, Жарр на самом
деле играет на AKS-ах: крутит ручки, зажав одну-две кнопки. Эти «чемоданчики»
отвечают и за бессчетные «галлактические бульканья», которыми изобилует
вступление к «Кислороду». Очередной инструмент для такового рода вещей — мелотрон.
Снаружи он похож на орган, а снутри это что-то вроде плёночного сэмплера с
клавиатурой. Такой хор и струнный оркестр в одном флаконе.

Рядом с нами приличный дядька в костюмчике достаёт телефон, набирает номер и
гласит всего одно слово: «Слушай!», после этого держит аппарат
направленным на сцену минут 10. Да, ощущается не «Дип пепл» единым жило
наше поколение 70-х. У нас тем временем 1-ый хит, «Oxygene 2».
Здесь вам и ритм, и басовые секвенции, и давно ожидаемые соло. Их, очевидно,
играет сам маэстро, при этом на «Меморимуге» — в роли главной скрипки у нас
сейчас эта самая расчудесная машинка. Умопомрачительно приятно то, что невооруженным
ухом видна жива игра — лёгкий рассинхрон, чуть слышная «лажа» и некая
фривольность в выполнении партий. Типа «а здесь у меня по партитуре ничего
нет, но стоять просто так мне скучновато, потому поиграю чего-нибудть». Нечто
схожее приметно и с арпеджиаторами — если вещь строится вокруг арпеджио, то
Жарр поначалу «зажимает» аккорд, чтоб секвенция пару кругов поиграла сама по
для себя и все успели под неё подстроиться, а далее уже вступает весь «бенд».

Как и обещалось — практически никакого зрительного дизайна, только музыка.
Единственный элемент декорации — светящиеся полосы за сценой. Страшно не хватает
видео, где бы большим планом демонстрировали руки музыкантов. Даже сидя близко,
почти все рассмотреть не удаётся — железок настолько не мало, что они друг дружку
загораживают. Вобщем, атмосфера для такового саундтрека — лучше не придумаешь.
Синтезаторы, которые перемигиваются разноцветными лампочками — наилучший визуал
для ретро электроники.

В каждой вещи есть собственный центральный элемент, концертный хук. В третьей части (а
французы исполняют альбом как традиционное произведение, часть за частью) Жарр
играет соло на терменвоксе. Играет не совершенно исходя из убеждений попадания в нотки,
но экспрессивно, как-то по-рокешному агрессивно. Кажется, что сейчас после
третьей части наш ждёт главный электрический хит всех времен и народов, но
французы тянут наслаждение — играют еще одну длинноватую вариацию. Терменвокс, тем
временем, быстро уносят со сцены. Я всё жду, что все-таки Жан-Мишель будет делать с
дрампэдом — неуж-то будет ударные выстукивать? Но всё оказывается проще. Этот
инструмент он употребляет как триггер, пуская им один звук — «Пшшшш!».

В конце концов доходит дело до «Oxygene 4» — вещи, которую не выяснит разве что
глухой. И, о волшебство, с потолка спускается зеркало! Висит оно под таким
углом, что всю сцену — каждый синтезатор, каждый поворот ручки в нем видно как
на ладошки. Вот вам и видео, лучше и не придумаешь. К тому же от звука зеркало
немножко вибрирует, создавая прекрасный эффект, как будто там не стекло, а
поверхность воды. Все узнали эту вещь еще по вступлению, когда Жарр еще шумел
AKS-ами. И вот, когда публика зааплодировала он, продолжая играть и изогнувшись
при всем этом в некий сумасшедшей позе, начинает свободной рукою махать залу. Забавно
и трогательно. Ну а позже было соло на «меморимуге» и бурные и длительные
рукоплескания, переходящие в аплодисменты. Любопытно, еще одна длинноватая интерлюдия
после хита — для того, чтоб люд успел расслабленно нааплодироваться и к
последующей части уже был готов тихо слушать?

5-ая часть — форменная барочная классика. Праздничная, по-хорошему пафосная
и мало доверчивая. Соло играют адъютанты, а Жарр копошится с ARP2600: поначалу
играет на нем что-то второплановое, а позже резко врубает главную секвенцию.
Непонятно, почему эту вещь не поделили еще на две, ведь в ней чётко есть две
половины — барочное вступление и стремительная, построенная на арпеджиаторе, 2-ая
часть. Запустив арпеджио, Жарр в конце концов подбирает с пола расческу и,
отправившись с ней к краю сцены, выдаёт соло. Смотрится это так, как будто он не
электронщик, а заправский рокер. И это при том, что весит эта расчесочка
килограмм 10, не меньше. Жарр вообщем поражает собственной физической формой. Дядька
разменял седьмой десяток, а смотрится чуть ли на 40. А всё так как у Жана-Мишеля работа не вредная. Наркотиков не
ест, в долгие изнурительные турне не ездит, копается для себя в синтезаторах в своё наслаждение.

Запил медлительно сменяется очередной броской темой. Это «Variation 3» —
самая, пожалуй, верно оформленная и самостоятельная посреди 4 новых вещей.
Арпеджиаторная ретро-электроника во всей неосуществимой красоте — это похоже быстрее
не на Жарра, а на германцев Tangerine Dream либо Клауса Шульца, но звучит при всем этом
по-жарровски хитово. И вот, в конце концов, меланхоличный конец — «Oxygene 6».
Тут даже возникают барабаны, но идут они не с драм-контроллера, а с некий
винтажной ритм-машины, которой управляет один из помощников. Зеркало
подымается и за сценой возникает видео. Земной шар вертится и равномерно
преобразуется в череп, как на обложке альбома. Камера, не длительно думая, залетает
ему прямо в глаз — смотрится это несколько удивительно.

Но это еще не конец! Есть же ведь еще 2-ой Oxygene (т.е. альбом «Oxygene
7-13»), пора и оттуда сыграть чего-нибудть. И здесь в чинном и ограниченном
кремлевском дворце вдруг возникает рейверская «бочка». Это не просто
«Oxygene 12» (вещь и без того очень бодренькая), это к тому же танцевальный
ремикс. Здесь и сам Жарр уже устраивает танцы над синтезаторами (остаётся только
представить, что он выделывал, когда гастролировал по клубам с танцевальным
альбомом «Teo & Tea»), а позже бежит к публике, предлагая встать и
рубиться. Леди и джентльмены глядят на него как на кретина. В итоге, дав
чуточку рейва, Жарр машет всем ручкой и удаляется.

Люд, понятное дело, расходиться и не задумывается — какая-то девченка даже успевает
в паузе взять у маэстро автограф. Минут через 5, за которые на сцену
успевает выскочить техник и что-то там поправить, вся команда ворачивается.
«Этот трек мы посвящаем вам, так как для нас он связан с Москвой. А мы
скоро вернемся, может быть через год — и опять устроим шоу на открытом
воздухе!». Вначале я ожидал на бис «Rendez Vous 4», но концерт
концептуальный, играют только вещи с «кислородов», потому надеюсь на
«Oxygene 7», да и здесь промахиваюсь. На прощание французы играют
грустную «Oxygene 13», очередной флешбек с столичного концерта
11-летней давности.

Казалось бы всё, но еще после 5 минут оваций Жарр ворачивается и снова
играет «Oxygene 4» — и опять космос, шум AKS’ов, струнные и соло на
«меморимуге». Неописуемо, фантастически прекрасно. А вещь в пятницу очередной концерт…
В общем, разменяв 4-ый десяток лет на сцене, ветеран вдруг задал для
большой толпы электронщиков эталон того, как следует играть концерты. И никакие
аргументы, будь то «тяжело возить», «жаль аппаратуру», «глючит» либо «это уже
новенькая эстетика», «играть на кнопках старомодно» отныне не катят.
Пытайтесь, коллеги. И обучайтесь у старших.